Книга Избранное. В 2 томах [Том 1] - Леонгард Франк

начал писать «Разбойничью шайку», — вспоминал Л. Франк в одной из речей. «Написать «Разбойничью шайку» было все равно что переплыть на веслах через Атлантический океан».

И все-таки «Разбойничья шайка» была написана. Книга вышла в свет летом 1914 года, за два месяца до начала войны, и принесла Л. Франку большую известность. В этом раннем романе намечены многие мотивы творчества Франка, этим романом начат цикл его книг о Вюрцбурге. Его героям — вюрцбургским подросткам хорошо известны и побои учителя, и попреки родителей, и вся тягостная проза быта вюрцбургской бедноты. Но у них есть вторая жизнь: яркая, увлекательная, красочная. В подземном зале заброшенного замка они мысленно превращаются в романтических разбойников. Их фантазия причудливо соединяет второсортную романтику пиратских повестей и высокое шиллеровское бунтарство.

Проходит несколько лет, и только один участник «Разбойничьей шайки» — ученик слесаря Михаэль Фиркант остается верен романтической тяге к далеким странам, опасностям и открытиям, ненависти к мещанскому быту вюрцбургских обывателей. На смену наивной детской мечтательности приходит обостренное восприятие окружающего и прежде всего — чужой боли, несправедливости, по отношению к кому бы она ни совершалась.

«Разбойничья шайка» — произведение противоречивое. В этой книге есть изображение беспросветной тоски обывательского существования, есть картины безжалостной эксплуатации (например, в сцене встречи Фирканта с рабочими стекольного завода). Но в ней же звучит мотив индивидуалистического самоутверждения: поиски счастья для себя одного.

Не будем преувеличивать степень политической прозорливости Франка в годы, когда он писал этот роман. Его мировоззрение было еще весьма зыбким, и даже тот «социализм чувства», о котором он будет говорить впоследствии, определяя свои политические взгляды, еще только становился его мировоззрением. Но Франк уже достаточно разобрался в окружающей действительности, чтобы показать бесплодность индивидуалистического пути: Фиркант терпит крушение.

Следующим произведением Франка была повесть «Причина» (1915). Герой этой повести — нищий поэт Антон Зейлер, став взрослым, не может отделаться от мучительных воспоминаний об учителе-садисте, который изуродовал его детство. Узнав, что тот продолжает издеваться над новыми поколениями учеников, Зейлер убивает истязателя, а его самого казнят за убийство…

В книгах «Разбойничья шайка» и «Причина» возникает центральный для всего творчества Франка образ. Это мечтатель, человек, наделенный бесконечно сильным воображением, обладающий душой, чуткой ко всем болям мира, и столь же зоркими глазами. Потрясенный, останавливается он перед событиями, мимо которых равнодушно проходят другие люди. Этот человек заставляет вспомнить некоторые образы русской литературы — прежде всего героев Достоевского, чье влияние на творчество Франка несомненно. Любимый герой Франка воспринимает зло и несправедливость так, словно с него сняли кожу и он ощущает все происходящее кончиками обнаженных нервов.

Уже первые произведения Франка несли немалый заряд социального протеста, были тенденциозны в лучшем смысле этого слова. С самого начала своего творческого пути он считал, что писатель должен решать не только эстетические, но, прежде всего, этические задачи. Именно эта гуманистическая направленность творчества Леонгарда Франка, его острая тревога за судьбу простого человека уже в предвоенные годы сблизили его с рабочим движением в Германии, а когда началась империалистическая война, подсказали ему решительную антивоенную позицию.

Вначале с изумлением, а потом и с гневом смотрел он на тех недавних своих друзей из берлинских литературных кафе, которые быстро отказались от своего либерализма и радикализма мирного времени и начали писать ура-патриотические стихи и шовинистические пьесы.

Свои симпатии и антипатии, свои антивоенные взгляды Франк проявлял столь откровенно, что ему в скором времени пришлось эмигрировать из Германии в нейтральную Швейцарию.

Здесь он написал антивоенную книгу «Человек добр». Книга эта состоит из пяти связанных между собою рассказов. Но это не обычные рассказы. Это не столько повествовательная проза, сколько страстная проповедь, ораторская речь, патетическое стихотворение в прозе. Проклятие войне и призыв к миру возникают в рассказах не сразу. Вначале перед нами обычная, можно сказать, подчеркнуто обыденная проза, которая неторопливо и подробно вводит нас в обстоятельства повседневной жизни тех простых людей, которых Франк сделал героями этой книги. Характерны первые фразы, которыми начинается первый в книге рассказ «Отец»: «Роберт служил кельнером в ресторане при гостинице одного немецкого города. Внешности он был заурядной». Заурядный маленький человек. Его обыденная судьба. Его единственная мечта — будущее счастье сына. Сын, который должен был выбиться в люди, стать образованным человеком, не похожим на отца. Для сына все: учителя, уроки, игрушки, и среди игрушек, конечно, солдатики и ружья… «Летом 1916 года Роберт получил известие, что сын его убит. Пал на поле чести. Весь мир обрушился».

Здесь обрывается спокойное повествование и начинается бесконечный внутренний монолог героя, который переходит затем в антивоенную проповедь. Рассказ заканчивается тем, что люди, увлеченные гневной силой кельнера, поднимаются и следуют за ним на демонстрацию против войны. Примерно так же развивается действие в рассказе «Мать», где внутренний монолог матери тоже переходит в речь, обращенную ко всем матерям мира.

Франка ничуть не занимает бытовая достоверность, он совсем не стремится к тому, чтобы его герои думали и говорили, как обыденные маленькие люди, с которыми мы знакомимся в начале книги. Напротив, он передает им — кельнеру и матери — не только свои мысли, но и свою манеру речи.

Впоследствии он сам назовет свою книгу «Человек добр» манифестом против войны.

Первая задача, которую ставит и разрешает Франк в этом манифесте, — показать читателю всю лживость лозунгов буржуазной пропаганды, призванных освятить войну.

Для этого он берет заштамповавшиеся от частого употребления официальные речения и показывает, что они означают или, точнее, что они ничего не означают для тех, кто потерял близких и переживает теперь трагедию страшного одиночества. «Убитый горем отец вновь и вновь перечитывал: «Пал на поле чести»… Честь! Это слово, состоявшее из пяти букв, таило в себе ложь такой адской силы, что целый народ позволил этому слову взнуздать себя и сам же на себя взвалил бремя невероятных страданий». Героиня рассказа «Солдатская вдова» размышляет над смыслом слов «алтарь отечества»: «Мы принесли наших мужей в жертву отечеству, в жертву на алтарь отечества. Ал… тарь оте… чества…» — Она повторила эти слова, словно пробуя их на вкус, и, глядя вдаль, попыталась представить себе алтарь отечества. Не смогла».

Другой прием — быть может, еще более сильный, к которому прибегает Франк, — состоит в том, что он подставляет на место невыразительных цифр и слов военной сводки те картины боли, крови, мучений, которые за ними скрываются.

Вот кельнер, ставший агитатором, объясняет, что такое десять миллионов убитых (рассказ «Солдатская вдова»).

«— Десять миллионов трупов! — воскликнул он. — Десять миллионов погибли! Пролилась кровь десяти миллионов убитых. Сорок